И до скончания времен...Часть 1

среда, 25 ноября 2009

23:03

Ringa-Atena

Нелетучий Мыш подземелий. Руками не трогать.

И до скончания времен...

Автор: Ringa

Бета: Avelena (1 часть)

Жанр: Drama/Agnst

Команда: Черная Роза

Пейринг: СС/ГГ, НМП

Рейтинг: R

Саммари: никуда не денешься, влюбишься и женишься.

Дисклаймер: денег с фика не имею (ну, и пожалуйста), Гермиону не имею (и не надо), Снейпа не имею (очень жаль)

Комментарий: цикл включает в себя серию фиков по миру ГП.

Размер: макси

Статус: закончен

читать дальше

Часть 1. "До…"

Снейп влетел в класс, разом оборвав своим появлением возбужденные шепотки студентов. Несколько шагов, и вот он уже стоит на кафедре, прожигая злым взглядом маленьких паршивцев.

– Предупреждаю, – напугать их тихим свистящим шепотом, – если хотя бы один… – чуть повысить голос для акцента: – Хотя бы один-единственный из вас решит, что ему дозволено заниматься на моем уроке подобной чушью, какая творится с самого утра… – теперь замолчать, чтобы скудное воображение маленьких имбецилов заработало, выдав пару-тройку вариантов того, что с ними может сотворить разъяренный зельевар, а потом коротко бросить: – Вы об этом сильно пожалеете!

Ну, все, теперь они понапридумывают столько страстей, сколько самому Северусу и в страшном сне не приснится.

– Почему все сидят? – рыкнул он. – Задание давно на доске! Приступили к работе. Быстро!

Класс еще с минуту сидел молча, а потом словно взорвался шелестом тетрадей и стуком котлов. Еще несколькими минутами спустя все углубились в изучение написанного на доске рецепта.

Гермиона Грейнджер знала его на память, как, впрочем, и все остальные рецепты. Пока однокурсники собирались с мыслями, она уже поставила котел на огонь и приступила к первой стадии приготовления Умиротворяющего бальзама.

Зельеварение Гермиона любила искренне и всей душой, чего нельзя было сказать о ее отношении к преподавателю. Снейпа девушка побаивалась. Да что там – она его откровенно боялась. Отчего-то казалось, что профессор – единственный человек, способный исковеркать ей жизнь. И дело тут вовсе не в испорченном из-за него аттестате – по зельям уровня Ж.А.Б.А она получила «выше ожидаемого» вместо «превосходно», как это было по всем остальным предметам. И не в боязни, что Снейп может обидеть ее как-то… физически. Нет, вот этого-то она как раз и не боялась – такого просто не могло случиться. Страх был неуловимым и необъяснимым – возможно, просто игра воображения впечатлительной девушки – но преследовал он ее постоянно, с того самого момента, как Гермиона впервые встретилась с профессором глазами на распределении в Большом зале.

И вот теперь она сидела, чуть ли не носом уткнувшись в котел и опасаясь бросить даже короткий взгляд в его сторону. Девушке казалось, что сегодня профессор грозился не всему классу, а одной ей, и от того, как она поведет себя на этом уроке, зависит будущее. «Да ну, глупости какие, – постаралась взять себя в руки Гермиона. – Ничего он мне не сделает».

Снейп по привычке вышагивал между рядов, наблюдая за работой студентов. По правде сказать, это было вовсе не обязательно – все, что творится в классе, он прекрасно мог обозреть со своей кафедры. И, естественно, предотвратить последствия, если Лонгботтом или, упаси Мерлин, кто-нибудь другой наварят в котле не пойми что. Но привычка… куда от нее денешься? К тому же Северусу нравилось вихрем проноситься по классу, пугая учеников и отпуская ехидные замечания. А сегодня он старался вдвойне. Сегодня – этот чертов день влюбленных. «День придурков», – фыркнул он себе под нос.

Зельевар продолжал расхаживать по классу, но на уроке, как ни странно, ничего не происходило. Вернее, все шло своим чередом. Дети пыхтели, стараясь приготовить бальзам; Поттер бездействовал, доказывая Снейпу и всему миру свою тупость; Грейнджер уже справилась с заданием и теперь косится в сторону Лонгботтома – нужна ли там ее помощь? Сам бестолковый гриффиндорец, к удивлению Северуса, вполне удовлетворительно закончил со второй стадией и собирался приступать к третьей, завершающей. И хоть бы один, всего один – я, что, много прошу? – нарушил запрет учителя и кинул своей подружке любовную записочку! Ох, Северус тогда бы оторвался по полной! Всласть оторвался. «Если нет никаких нарушений, значит, их нужно создать самому», – решил про себя Снейп, подумывая, с чего начать: с издевательств над Лонгботтомом или со скандала с Поттером. И тут его взгляд упал на Грейнджер. Вернее, на сиреневый уголок валентинки, выглядывающий из кармана мантии. Губы мага сами по себе расплылись в хищной усмешке. Он нашел свою жертву.

Подлетев к парте девушки, Снейп резко затормозил, полы мантии взлетели, загораживая обзор сидевшим рядом студентам, поэтому никто не видел, как призванный невербальным Ассио клочок бумаги выпорхнул из кармана Гермионы и шлепнулся ему под ноги.

– Так-так… – сладко пропел он. – Кто бы мог подумать? И это – лучшая ученица Хогвартса!

Гермиона дернулась от неожиданности, от резкого движения котел пошатнулся, расплескивая зелье на парту.

– И самая неуклюжая ученица, – с удовлетворением прокомментировал это событие Северус. Заметив, что девушка кинулась спасать остатки зелья, он усмехнулся – это ей не поможет. Тем, кого Северус выбирает себе в жертвы, уже ничто не поможет. – Не стоит беспокойства, – промурлыкал он. – За это занятие вы получаете ноль.

Едва уловимое движение палочки – и сваренный Гермионой бальзам исчез. На мгновение Снейпу стало жаль впустую тратить идеально приготовленное зелье, но он тут же отогнал сожаления прочь.

– Я не понимаю, в чем моя вина, сэр, – пробормотала Грейнджер и, набравшись смелости, подняла голову, но посмотреть в глаза профессору так и не смогла. Вместо этого она сосредоточилась на белом накрахмаленном воротничке рубашки, видневшемся из-под мантии.

Северусу стало смешно. «Конечно, ты не понимаешь. Сейчас объясню».

Он демонстративно посмотрел на валентинку на полу. Проследив за его взглядом, Гермиона, охнув, кинулась ее поднимать, но не успели пальцы коснуться бумаги, как профессор наступил на краешек открытки кончиком туфли.

Девушка так и замерла – наклонившись и с вытянутой рукой. Она медленно повернула голову, глядя снизу вверх, и, наконец, встретилась взглядом с зельеваром. В его глазах читалось злорадное удовлетворение.

– Взыскание, мисс Грейнджер, – почти ласково произнес он. – Сегодня в четыре пополудни.

– Она не виновата, – неожиданно прозвучал голос Рона. Валентинку прислал он, втайне надеясь, что Гермиона, наконец, заметит – он не просто ее одноклассник и лучший друг, а еще и симпатичный парень. И, может быть, согласится пойти с ним на свидание в Хогсмид. А может – тут он обычно глупо и счастливо улыбался, – разрешит себя разок поцеловать. Или даже не разок, а два или три раза. Да что там, он готов был целовать любимую всю жизнь! На руках носить! Спать у ее ног! Лишь бы она согласилась с ним встречаться.

– Она не виновата, – снова повторил он.

– Вот как? – Снейп вопросительно вскинул бровь. – И кто же, мистер Уизли, виноват, позвольте поинтересоваться? Может, вы? И, кстати, десять баллов с Гриффиндора.

Щеки Рона запылали то ли от смущения, то ли от возмущения – и не разобрать – но он упрямо продолжал гнуть свою линию.

– Вы говорили не бросаться валентинками у вас на уроке, сэр. Мы и не бросались. Эту валентинку я… в общем, я точно знаю, что Гермиона получила ее на переменке.

– Еще десять баллов, – тут же отреагировал на объяснения парня Снейп. И с мстительным удовлетворением добавил: – Разве я сказал не бросаться записками? Я говорил, чтобы этих писулек тут не было! А они, – маг указал на злополучную бумажку, – есть.

– Это несправедливо, – не выдержал Рон, пихая под столом Гарри, открывшего было рот, чтобы ввязаться в спор. – Не нарывайся и ты тоже, – тихонько шепнул он, но Снейп все равно услышал.

– А что же наш доблестный мистер Поттер? Не хотите встать на защиту друзей?

Гарри, стиснув зубы, отрицательно помотал головой.

– Так я и знал, – торжествующе воскликнул Северус, краем глаза наблюдая за Грейнджер. Та вообще, казалось, впала в какую-то прострацию. – Все разговоры о гриффиндорской чести и храбрости – не более чем лживые сказки.

Со стороны слизеринцев донеслись смешки и едкие замечания. Они тоже не понимали, почему декан так ненавидит праздник, но им было на это наплевать, а вот терять возможность безнаказанно посмеяться над извечными соперниками «выкормыши» Снейпа не собирались. А нелюбовь декана… ну, полноте, должны же у людей быть свои мелкие причуды.

Поттер, конечно же, не выдержал. Покраснев не хуже Рона, он вскочил на ноги:

– Не смейте оскорблять Гриффиндор!

– Минус десять баллов за срыв урока и взыскание сегодня в восемь. Вы, мистер Уизли, потрудитесь присоединиться к своему товарищу. Филч с нетерпением будет вас ждать, – Снейп ликовал. Когда он решил зацепить Грейнджер, то даже не ожидал, что все так удачно сложится. Удачно для него. А вот для Золотого Трио – не очень.

Грейнджер, неожиданно громко всхлипнув, толкнула Снейпа в грудь. От удивления тот пошатнулся и сделал шаг назад, а девушка, подхватив валентинку, помчалась к двери и выскочила из класса.

Северус молча покачал головой. Ну что ж, девчонка сама напросилась. Он такое для нее придумает – не рада будет, что вообще в Хогвартс поступила.

– Что притихли? – это Северус вспомнил об остальных студентах. – Образцы сваренной вами бурды мне на стол, и вон отсюда!

Постепенно класс пустел. Последними, прожигая профессора полными ненависти взглядами, вышли Поттер и Уизли. Им пришлось задержаться, чтобы собрать вещи Гермионы. Северус проводил их не менее злобным взглядом.

Когда в классе стало тихо, Снейп подошел к столу и уселся на стул. Откинувшись на спинку, он расстегнул верхнюю пуговицу на мантии и тихонько рассмеялся.

Ну что за чудо эти дети! Их так легко вывести из себя. Он каждый год устраивал в этот день нечто подобное, и все равно, раз за разом, кто-нибудь да и ловился на его подначки. Могли бы уже поумнеть и не реагировать. Хотя, если так случится, то с кем он будет развлекаться? Нет уж, слава Мерлину, что тупость учеников – величина постоянная.

***

Сегодня была пятница, и Северус решил не морочить голову проверкой работ, а отложить все на завтра. Скоро должна была явиться Грейнджер, вот тогда и повеселимся. Надо придумать ей что-то такое, что вовек отобьет охоту заниматься этими глупостями.

Что больше всего злило Снейпа, так это то, что на записке погорела именно Грейнджер. Втайне он всегда считал, что из девчонки будет толк. Не отлынивала от занятий, неплохо училась – да ладно, Северус, великолепно она училась, не хуже, чем ты в свое время! Не искала приключений на свою… гм… не искала, в общем. И еще он ни разу не видел девушку вместе с парнем. А уж сколько он парочек выловил – не перечесть.

И вот когда маг полностью убедился, что Грейнджер почти такая же, как и он, верит в логику и разум, и напрочь не признает всей этой сладко-лживой мишуры из слов и признаний – на тебе… любовное письмецо!

Слуха коснулся странный шум, словно под потолком комнаты летал большой шмель. Шмель? Снейп моментально вынырнул из раздумий и выхватил палочку. Под потолком лениво кружил жирный наглый Купидон, из тех, что дети, а так же некоторое чокнутые очкастые и бородатые взрослые, – в виде шутки, естественно, – посылают друг другу с признаниями в вечной любви.

Купидон, поняв, что его обнаружили, презрительно скривил пухлые губки и вытащил из колчана стрелу. Северус, не сводя с нахала глаз, осторожно поднял палочку. Толстый крылатый паршивец – и как его только крылья держат? – никак не прореагировал на манипуляции профессора. Он натянул лук, целясь зельевару в сердце.

Снейп даже опешил от такой наглости. Потом ругнулся, выбираясь из-за стола. Мало ли кто прислал эту тварь, и вдруг стрелы у него настоящие. Напишут потом на его могилке: «Профессор Снейп. Пронзен стрелой Амура».

– Пшел прочь, скотина, – процедил сквозь зубы зельевар. Грейнджер должна была вот-вот явиться. Не хватало, чтобы она увидела весь этот цирк.

Купидон, Амур – или как там его еще? – замер от неожиданности. Он явно не ожидал, что жертва сможет его увидеть. Скорчив довольно злобную рожицу, что очень неуместно смотрелась на пухленьком детском личике, наглое создание принялось нарезать круги над несчастным профессором.

– Убирайся к Мерлину, не то прибью! – нервы уже были на пределе. «Дожился! – разозлился Снейп. – Уже разговариваю с наколдованной иллюзией!»

Реакция Купидона была странной. Создавалось впечатление, что тот понял угрозу, потому что отлетел от зельевара на пару метров и снова принялся целиться прямо в сердце.

Северус понимал: применять Аваду в школе нельзя – такого ему не простят, но кто сказал, что он не может воспользоваться другим проклятием?

– Сектумсемпра! – в Купидона полетел ярко-красный луч. Малыш отлетел в сторону, ловко уходя из-под проклятия. Что-то визгливо проверещав, он выпустил стрелу в потолок.

Северус уже собирался приласкать негодника еще одним заклинанием, но не успел. Все вокруг начало рушиться – взрывались банки с заспиртованными монстрами, пол вздрогнул, словно пробуждающееся от спячки большое животное, а потом затрясся, заходил ходуном.

Ошарашенный Северус, цеплявшийся за массивный стол, почувствовал, как тот сорвался со своего места и понесся к стене. Вместе со столом к стене полетел и сам Снейп. С потолка что-то сыпалось, в следующую секунду раздался гулкий стук – это отвалился кусок штукатурки. Почти сразу маг услышал странный гул – это в центе класса возник маленький черный смерч, который моментально разросся до гигантских размеров, поглотив все, до чего смог добраться. Гул нарастал, переходя в пронзительный вой.

«Если он до меня доберется – мне конец. Хоть бы Грейнджер опоздала, а то пропадем здесь вместе», – последнее, что подумал он.

А потом в угольно-черном смерче появилась дыра, похожая на большой зубастый рот, и с громким чваканьем втянула в себя зельевара.

***

– Он хотел меня убить! – прозвучал визгливый выкрик.

– Ну и что? – лениво протянул другой голос. Этот голос был разным. Мягким – нежнейший лебяжий пух, – и твердым – закаленное в огне железо. Нежным – тонкая нить паутинки, – и грубым – ужасный скрежет камней. Гулким – звук падающего водопада, – и звонким – журчание хрустального ручейка. Он был одновременно добрым, и злым, и… еще каким-то… безразличным.

– Ты не понял, – не унимался владелец визгливого голосочка. – Этот. Смертный. Напал. На. Меня.

– Ну и что? – снова спросил его собеседник. Теперь, когда в голосе звучал скрытый смех, это выглядело почти по-человечески. – Ты же бессмертный, как бы он тебя убил?

– Причем здесь это? – говоривший наконец обрел форму. Им оказался толстенький маленький ангелочек с луком в руках и колчаном за спиной. – Тут важен сам факт! Неужели ты не понял, Смерть? Он поднял на меня руку!

– Ну и что? – в третий раз повторил Смерть и с ехидцей добавил: – Это было даже забавно, давно не видел тебя таким испуганным, Любовь.

– Все. Я обиделся, братец, – Любовь, сложив пухлые ручки на груди, надулся, отчего стал казаться еще толще.

– Смотри не лопни, братец, – рядом материализовался высокий юноша. Выглядел он странно. Необычно даже для этого места. Его словно разделили ровно пополам. Левая сторона принадлежала милому пареньку – светленькому, с чуть вьющимися волосами, очаровательным румянцем на нежной коже и чувственными губами. Вторая половина напоминала ходячее пособие по анатомии – скелет из пожелтевших костей, который венчал скалящийся череп с дырой на месте носа и пустой глазницей, в глубине которой играли багровые всполохи.

– Прекрати немедленно, – младший братец Смерти оказался еще тем скандалистом. Вмиг забыв о наглом смертном, он набросился на родственничка. – Ты же знаешь, как действует твой дурацкий маскарад на мою тонкую душевную организацию! Я, между прочим, эстет! А ты своим видом выводишь меня…

– Тебе какая форма больше нравится? – перебил жалобы брата Смерть.

– Любая, лишь бы у меня в глазах не рябило от твоего «разностороннего развития», – вмиг прекратив истерить, деловито сообщил Купидон.

Теперь на месте двустороннего страшилища возник мужчина средних лет, черноволосый, темноглазый, на лбу залегла угрюмая складка, уголки губ чуть опущены.

– Ты это специально? – взвизгнул ангелок. – На него стал похож?

– Ой, да ладно тебе, – скривился Смерть. – Прекращай уже этот балаган, – но брата послушал и снова изменился. Теперь его с ног до головы укутывал тяжелый черный плащ, на голову был накинут капюшон, а лицо скрывала серебристая маска в форме черепа.

Любовь тоже изменился. Вместо Купидона появилась прелестная обнаженная девушка, но вряд ли кто-то из смертных соблазнился бы ею, она не манила – отталкивала. В своей безупречной идеальности красота казалась уродством.

– Что, братец, решил стать сестрицей? – глухо рассмеялся Смерть.

– Какая разница? Мы же все равно бесполы, – игриво улыбнулась девица. Из голоса Любви пропала истеричность, вместе с ней исчезли и визгливые нотки. Теперь слова звучали мягко, чарующе, гипнотично. – И скажи на милость, чью форму ты сейчас принял? Она такая забавная.

– Ничего смешного, так сейчас выглядят мои Жрецы, – махнул рукой Смерть. – Они себя как-то смешно называют… или Пожиратели… или Упивающиеся… не помню точно.

– Уж ты, да и не помнишь! – не преминул подколоть брата Любовь. И уже с любопытством: – А что они «пожирают-упивают»?

– Судя по их полному титулу – меня, – Смерть стащил мешавшую ему маску и задорно ухмыльнулся.

– Какой кошмар! – притворно ужаснулась девица. – И как, успешно?

– Ну, все, хватит, – оборвал ее Смерть. – Ты зачем меня звал? Просто поболтать или по делу?

– Я хочу, чтобы ты забрал того смертного, – Любовь вспомнил обидчика и снова надулся. – Он не захотел влюбляться.

– И поэтому ты пытался его убить, – констатировал его собеседник.

– Он первый начал!

– О Творец! – мужчина скорчил скорбную мину. – Сколько мне еще терпеть этого пустозвона, моего братца?

– Так ты его заберешь? А то душа вылетела, а дальше не пошла. Застряла где-то здесь, и теперь бродит. Чувствуешь?

Смерть принюхался.

– Чувствую, – бросил он. – Ничего бы у тебя не вышло, братец. Он – мой Жрец.

– Тот, который «пожирает»?

– Тот, который «упивает»! – передразнил брата бог. – Такие как он неспособны любить. И душа не ушла, потому что своих Жрецов забирать должен я сам.

– Вот я и прошу – забери этого наглеца! – а потом, после паузы: – Что значит – не умеют любить?

– Что тут непонятого? Я отобрал у них этот дар. Он мешает служению.

– Так верни!

– Зачем? Ты же все равно просишь увести смертного за грань?

– Нет, пусть он влюбится. Хочу на это посмотреть, – заупрямился Любовь, снова возвращаясь к форме Купидончика.

– Он не сумеет и будет от этого страдать.

– Вот именно! – в голосе зазвучала мстительная радость. – Очень подходящая месть, не находишь?

– Хм… и они еще называют Злом меня! – фыркнул Смерть. – Хорошо, давай попробуем.

– Только не обмани! А то я тебя знаю!

– Ну что ты, обещаю – любовь в его жизни появится.

***

Северус пришел в себя, но открывать глаза и, тем более, вставать не торопился. Сначала нужно выяснить, с чего это он решил прилечь «отдохнуть» на полу кабинета посреди рабочего дня. События начали выстраиваться в памяти. Он провел урок. Довольно результативно провел – и баллы с Гриффиндора снял, и взыскание «чертовой троице» выдал, и над Грейнджер от души посмеялся. А что потом? Да как обычно, собрался проверять работы этих бездарей. К бездарям Северус Снейп причислял и слизеринцев тоже, но только мысленно – вслух от него таких признаний и под пытками не услышишь. А потом…

Сильный порыв ветра хлестнул по лицу, засыпая мелким колючим песком рот и нос. Северус закашлялся, провел рукой по лицу, стряхивая мелкие крупинки… Песком?!

Еще мгновение бездействия, а потом черные глаза неожиданно резко распахнулись, рефлексы, выработанные за годы шпионажа, взяли верх, швырнув враз напрягшееся тело вперед и вверх. Инстинктивно Северус принял боевую стойку – одна нога выставлена вперед и чуть согнута в колене, вторая – отставлена назад, упор на носок. В ладони уже зажата палочка, выхватить ее из чехла на поясе – движение настолько молниеносное, что рука кажется размытым пятном, – секундное дело. Вторая рука согнута в локте, кисть на уровне груди, пальцы скрючены, напоминая когтистую лапу неведомой птицы: удобное положение, согнешь пальцы – и бей противника кулаком в лицо, а нет – так хватай за мантию и тяни к себе, чтобы удобнее было пустить в ход палочку.

Северус пожалел, что не берет с собой на занятия нож, магия – это одно, но несколько дюймов острой стали его еще никогда не подводили.

Сощурившись, он внимательно принялся изучать окрестности. Никого. Мертвая пустыня, тянущаяся до самого горизонта, и кроме него самого – ни одной живой души. Только ветер и песок. Необычный черный песок, набивающийся в рот и нос, забирающийся под одежду, вызывающий резь в глазах, и странный ветер, сильными порывами сбивающий с ног, но не приносящий ни капли свежести.

Убедившись, что непосредственной опасности нет, Северус ослабил стойку, но бдительности не терял, продолжая настороженно зыркать по сторонам.

– Как я здесь оказался? – глупо говорить вслух, когда тебя никто не слышит, но ему до ужаса захотелось услышать живую человеческую речь. Звуки голоса потонули в вое ветра. И тут он, наконец, вспомнил: и окончание урока, и решение расслабиться, отложив проверку работ, и… дурацкого Купидона, подосланного – в этом Снейп не сомневался – Альбусом и Минервой, чтобы подшутить над угрюмым зельеваром.

Дамблдор каждый год в этот день придумывал всякие штучки, не теряя надежды привлечь внимание Снейпа к любимому всеми празднику.

Вслед за Купидоном вспомнились и разбитые колбы, разрушенный кабинет и черный вихрь, планомерно уничтожавший то немногое, что там еще оставалось.

Северус похолодел. Вихрь, вот оно! Надо же было попасть точно в эпицентр! А такие ураганы способны за малое время преодолеть огромные расстояния, унося с собой неосторожную жертву, вставшую у него на пути. «И куда же меня занесло?» – маг с неудовольствием отметил, что начинает паниковать.

– Альбус! – заорал он. – Если это твои шуточки, то знай – мне не смешно! Вытащи меня отсюда!

Ответом была тишина, даже ветер, казалось, стих, прислушиваясь к воплям, а потом снова завыл, с силой толкая человека в грудь, словно желая изгнать незваного гостя, нарушившего покой пустыни. Северус пошатнулся раз, другой, не устоял на ногах и покатился по песку, обдирая в кровь лицо и руки. Маг даже не заметил, когда потерял палочку. Может, когда его тащило вниз по бархану, или когда он оказался по пояс засыпанным песком… Да нет, раньше. Когда зельевар начал лихорадочно откапываться, загребая песок обоими ладонями, палочки уже не было.

– Альбус! – тихо позвал он, уже прекрасно понимая, что тот ни при чем и помощи ждать неоткуда. – Черт возьми, да что же это такое!

Ветер снова угомонился, давая человеку передышку, но Северус благодаря какому-то звериному чутью знал – это затишье временное, и если сейчас срочно не найти убежище, то второго шквала ему не пережить.

Всматриваясь вперед, он неожиданно обнаружил вдалеке какие-то черные силуэты. Присмотревшись получше, Снейп с облегчением узнал в этих силуэтах обычные камни. Камни – это хорошо. Где камни, там нет песка, а значит, можно не бояться быть погребенным заживо под его черной толщей.

Маг решительно зашагал вперед, намереваясь успеть добраться до убежища, пока не началась новая буря. Впервые за все время он взглянул вверх. Небо было свинцово-серым, почти черным, немногим отличаясь по цвету от песка под ногами. Но чем ближе Северус подходил к камням, тем ярче оно становилось, словно кто-то щедрой рукой разлил там ведерко белил, и теперь сверху на землю лился молочно-белый свет. Солнца не было, светилось само небо, но Северусу было не до природных аномалий. Ветер опять начал подталкивать в спину, и он практически бежал по направлению к камням.

Большие глыбы утопали в песке, теперь маг мог видеть их странность – ветер, песок и время хорошо поработали над каменными гигантами, выточив посередине идеально круглые отверстия.

Ветер словно взбесился, казалось, он дует со всех сторон. Теперь на бег сил не осталось, каждый шаг давался с трудом, ноги налились свинцовой тяжестью, а легкие, израненные мелкими песчинками, горели от боли. Мелькнула и пропала мысль бросить всякое сопротивление, лечь на спину и отдохнуть. И пусть ветер покроет его тело черным саваном.

– Иди, Мерлин тебя побери! – сквозь зубы приказал себе Северус. – Не останавливайся, потом отдохнешь!

Говорить вслух не стоило – в рот сразу же набилось полно песка. Отплевываясь и откашливаясь, зельевар заметил, что пустыня уже не черная – барханы были чуть красноватого оттенка, словно ржавчина или подсохшая кровь.

Ветер снова швырнул горсть песка ему в лицо, на губах остался медно-соленый привкус, будто ему и в самом деле довелось хлебнуть крови. А потом началось светопреставление.

Снейпа швыряло, крутило, поднимало вверх и с силой кидало на землю. Неизвестно в какой момент Северус не выдержал и заорал, захлебываясь криком, а потом – болезненный удар, подозрительный треск в позвонках и темнота.

Сколько он провалялся без сознания, Северус так и не узнал. В себя он пришел внутри круглой дырки. Такие же, как он успел увидеть, были в каждом камне.

«Видимо, удар о валун меня и вырубил», – решил он. Как ни странно, лежать было вполне удобно, словно в гамаке. В некоторых камнях дыры были узкими, словно маленькие окошки, но Снейпу повезло – доставшийся ему валун оказался очень большим. Он мог свободно лежать на спине, раскинув руки в стороны, и все равно не доставал до краев отверстия.

Решив, что хватит валяться, пора и честь знать, зельевар подполз к краю и осторожно выглянул наружу. Увиденная картина даже не удивила – она повергла мага в шок.

Перед глазами расстилался обширный, без конца и края, луг, покрытый сочной зеленой травой. Легкий ветерок донес до мага незнакомый пряный аромат.

Северус резво развернулся и пополз к противоположному краю. И отшатнулся. С той стороны камня все было черным от поднятого в воздух песка. Рев ветра закладывал уши.

– Нет, сюда я точно не полезу, – ошарашено помотал головой Снейп. Зеленый луг с другой стороны манил, но торопиться туда он не стал. Слишком уж все красиво, слишком привлекательно. Ловушка? Скорее всего, да. Но кто ее поставил и с какой целью?

Снейп уселся и поджал ноги, положив подбородок на колени. Следовало хорошенько все обдумать. Итак, минусы: он неизвестно где, без палочки, сидит в этом чертовом камне и может просидеть здесь до скончания веков. «Хотя, нет, – с горькой иронией хмыкнул он, – пока не помру от голода и жажды». В плюсах была вполне пригодная для жизни местность с другой стороны. В траве наверняка прячется какая-нибудь живность, да и вода там явно есть, иначе не было бы столько зелени. Но что его ждет по ту сторону – это еще бабка надвое сказала.

«Ну что ж, – решил он, – из двух вариантов нужно выбирать более приятный».

Подобравшись к краю, он некоторое время смотрел на открывающийся взгляду мир, а потом решительно спрыгнул в густую траву.

За спиной прозвучал скрежещущий звук. Резко обернувшись, Северус увидел, как прямо на глазах дыра схлопывается. Еще миг, и никакого отверстия в камне больше не было – перед ним стоял монолит.

– Хорошо прогулялся? – услышал он незнакомый хрипловатый голос. Снейп не стал дергаться, отпрыгивать или занимать боевую позицию. Он уже понял, что в этом мире все навыки и умения бесполезны, и от него самого мало что зависит. Медленно, очень медленно Северус повернулся и посмотрел на говорившего.

Чего-чего, а такого он не ожидал. Перед ним стоял Пожиратель Смерти.

– Кто ты? – горло еще побаливало после знакомства с песком, поэтому вопрос прозвучал хрипло.

– Какой шустрый! – усмехнулся незнакомец. – А ты кто?

– Я первый спросил, – Северус понадеялся, что все случившееся – дурацкая шутка Темного Лорда. Или проверка. Кто ж разберет, что может прийти на ум Волдеморту? Но если это игры Лорда, и перед ним – один из Братьев, значит, Северус вернулся в реальный мир, а это уже неплохо. Дальше он уж как-нибудь справится.

- Нагле-е-е-ц, – протянул Пожиратель и превратился в Альбуса Дамблдора. Северус моргнул. Что? Альбус??? Он снова моргнул, но на месте директора уже стоял Темный Лорд, затем лица стали сменяться с бешеной скоростью: МакГонагалл, Лестранжи – сначала один, потом второй, еще какие-то незнакомцы. Среди них, успел заметить Северус, промелькнула и его собственная физиономия.

Наконец, все закончилось, и перед Снейпом возник мужчина лет тридцати, смуглокожий, с правильными европейскими чертами лица, но отчего-то с раскосыми васильковыми глазами и с длинными, до талии, черными волосами, заплетенными в косу.

«Тьфу, на Блэка похож!» – скривился Северус, и тут же глаза незнакомца потемнели, превращаясь в точное подобие его собственных глаз.

– Так кто ты такой? – Снейпу стало жутковато, но страха он не выказывал.

– Я? – усмехнулся мужчина. – Я – твой Хозяин, а ты – мой Жрец.

– Какой Жрец? – Северус никак не мог понять – перед ним стоит безумец, или это он сам сошел с ума.

– Мой, – еще одна ухмылка. – Я тот, кто всегда ходит за тобой, кто стоит за твоим плечом, когда ты поднимаешь палочку, тот, кого видят в твоих глаза испуганные жертвы… Ну как, поэтично получилось?

– Бред, – зельевар помотал головой. – Не было никакой пустыни, и луга не было, и тебя тоже нет. Я получил колбой по голове, а теперь валяюсь в классе на полу и брежу. Ты не можешь быть тем, о ком я подумал.

– Идеальное объяснение, разумное, логичное … такое нормальное. Не лги себе. Ты мой Жрец и прекрасно понял – кто я. Почувствовал. Не мог не почувствовать.

Снейп закрыл лицо руками.

– Нет, – пробормотал он, и уже громче: – Нет!

– Ты слишком рационален и не веришь своим чувствам, а зря, – рука коснулась волос Северуса, легонько пригладила их, вызывая этим нехитрым действием покой и умиротворение в душе. – Зря. Я собирался сделать тебе предложение…

– Какое? – против воли задал вопрос Снейп. Он проклинал себя за несдержанность, но не спросить не мог.

– Я предлагаю тебе занять место Верховного Жреца.

– Чье место я должен занять? – спросил зельевар, в душе уже зная ответ.

– Почему ты думаешь, что место не свободно?

– А иначе и быть не может, – тихо отозвался Снейп. – Слова «занять место» предполагают, что оно уже было кому-то отдано.

– Ты прав, – согласился Смерть, уже с большим интересом глядя на мага. – Он был чем-то похож на тебя. Такой же наглый и самоуверенный. Но далеко не такой умный. Попал сюда недавно и пробыл недолго – лет десять примерно, но это неважно. Он не захотел пересечь пустыню, вместо этого – растворился в ней. Глупенький мальчишка… Песок и ветер изменили его внешность, а он этого даже не понял. Я играл с ним, подталкивал к проходу, хотел привести сюда и поговорить, а он не шел. Похоже, он даже не видел камней.

– Как их можно было не увидеть? Я почти сразу заметил.

– Я же говорю, вы похожи, но все-таки очень разные. Ты готов умереть ради шанса остаться самим собой, а он, подчинившись песне ветра, согласился отказаться от человеческой сущности в обмен на силу.

– И чем тебя не устраивает мой предшественник?

– А не все ли равно? Я даю шанс… – фраза, начатая шепотом, звучала громче, набирая силу, и Северусу в голосе собеседника вдруг почудились и вой ветра, и шуршание песка. Он зажмурился, отгоняя видение. – Шанс стать первым. Ты отказываешься?

– Я… да… нет… Я устал. Устал постоянно ходить по краю – убивать и в душе умирать самому. Я хочу покоя, тишины… Света я хочу! – внезапно сорвался на крик Северус. – А не Тьмы, преследовавшей меня всю жизнь.

– При чем здесь Свет и Тьма? – удивился незнакомец. – Я – Смерть, эти категории ко мне неприменимы.

– Отпусти меня! – неожиданно попросил маг. – Я не хочу быть Жрецом – ни Высшим, ни каким-то другим.

– Я могу тебя отпустить только одним способом, – Смерть коснулся левой руки мага. Метка на мгновение вспыхнула и пропала, не осталось и следа. Даже малейшего шрама – и того не было видно на белой коже. – Забрать тебя с собой.

– Что ж, – не стал противиться Снейп, – забирай.

– Нет, это станет незаслуженной наградой – ты слишком жаждешь покоя. Отказ обидел меня, а за такое наказывают, ты и сам это понимаешь.

Северус хотел было возразить, что не просил он никаких наград, и единственное его желание, чтобы от него отвязались. Причем все и сразу. Но не тут-то было, сказать он так ничего и не успел.

Его собеседник, воодушевленный новой идеей, импульсивно взмахнул рукой. Рядом, чуть не пришибив Снейпа, с небес на землю шлепнулась большущая белая мраморная плита. А Смерть все продолжал разглагольствовать, с хитрецой поглядывая на зельевара.

– Да, умереть для тебя – благо. Чего же ты боишься? – взмахом руки прервал возмущенное шипение о том, что он, Северус, ничего не боится. – Все чего-то боятся. Главное, понять – чего именно?

Северус, упрямо поджав губы, отвернулся, делая вид, что ему все безразлично. Он уже понемногу пришел в себя после испытаний в пустыне и с удовольствием вдыхал вкусный луговой воздух. Неожиданно пришло понимание, что умирать ему вовсе не хочется, и что бы там за наказание для него ни придумали – все лучше, чем полностью прекратить свое существование.

– Да, это оно, – наконец определился с наказанием бог. – Такие как ты боятся только одного – любви. Хочешь влюбиться? Дарить избраннице коробки конфет и писать пафосные любовные признания в стихах? – и заметив, как Снейп в ужасе отшатнулся, довольно усмехнулся: – Не хочешь? Оно и понятно, для тебя это – хуже смерти.

– Скажи, – неожиданно протянул Северус, – а Жрец имеет право взывать к своему Божеству?

– Ну, да, – кивнул Смерть. – Собираешься воззвать?

– Собираюсь.

– Ну, так взывай, – мужчина присел на край плиты, приготовившись слушать.

– Я согласен на твое предложение. Давай сойдемся на титуле Верховного, и ты меня отпускаешь. И никакой любви.

– Поздно, – хмыкнул Смерть. – Раньше соглашаться надо было.

– Хорошо, – Северус задумался. – Тогда отдаю себя в твои руки, забери мою жизнь и душу. И никакой любви.

– Не хочу, – вредничал бог.

– Мерлин, сам же сказал, что выслушаешь просьбу! Что еще не так?

– Я сказал, что ты можешь воззвать ко мне, но не говорил, что отвечу на твой призыв.

– Черт! – вырвалось у зельевара.

– Я не черт, я – Смерть, – широкая улыбка в пол-лица. – А теперь займемся тобой.

Он начал вставать с плиты, преображаясь на глазах. Именно сейчас Северус полностью осознал, кто перед ним. До этого момента… нет, он верил, конечно, но воспринимал все как сон, как некую игру разума, может, даже предсмертную галлюцинацию, но только не как реальность. А сейчас понял – вот она, Смерть, реальнее некуда, ибо во сне такого не привидится.

Существо, стоявшее напротив, можно было назвать как угодно, только не человеком.

Оно значительно увеличилось в размерах, тело покрылось серой чешуйчатой кожей. Кое-где кожа истлела, и сквозь ее обвисшие ошметки просвечивали кости и внутренности. Снейп с отвращением и болезненным любопытством смотрел, как пульсирует и вздрагивает под ребрами большой, сочащийся черной жидкостью ком – сердце Смерти.

Демон-бог протянул трехпалую когтистую руку, подцепил мантию, и так уже порядком изодранную за время скитаний по пустыне, и потянул ткань. Материя послушно разошлась под бритвенно-острым когтем.

Северус хотел закричать, но понял, что не может произнести ни звука, не может даже убежать – ноги словно пустили корни в том месте, где он стоял.

Смерть, избавив зельевара от мантии, с интересом разглядывал обнаженный мужской торс.

– Что же ты так любить боишься? – пророкотал он. – Природой ты не обижен, как я посмотрю, – коснувшись уязвимой точки над ключицей, Смерть резко повел руку вниз, рассекая кожу от горла до пупа.

Порез тут же набух алыми капельками крови. Демон немного постоял, полюбовался на свою работу, а потом прочертил рядом еще одну такую же полосу. Новая рана оказалась глубже, чем первая, кровь из нее сочилась непрерывным потоком. Северус почувствовал, что начинает понемногу слабеть. «Если так пойдет дальше, то я просто истеку кровью. Он же говорил, что не хочет меня убивать?» – мысли лениво ворочались в голове. Почему-то ему не было больно. Кровь бежала, это да, а вот боли не было.

Смерть втянул когти и провел пальцем по груди человека, собирая алую влагу.

– Не отвлекайся, – приказал он и, заметив, что Северуса уже качает от усталости, неожиданно подмигнул зельевару: – Сейчас напишем.

Снейп видел, как тот наклонился над белой плитой и окровавленным пальцем вывел:

«Северус Тобиас Снейп должен умереть…» – с ехидцей взглянул на мага и поинтересовался:

– Продолжать или так оставим?

Снейп молчал. Тогда демон закончил запись:

«… в возрасте ста двадцати восьми лет в окружении детей, рожденных любимой женой, внуков и правнуков, прожив жизнь в богатстве и достатке».

Надпись, вспыхнув рубиновым огнем, почернела, навек запечатлевшись на белом мраморе. Дочитав ее до конца, Северус снова обрел способность двигаться. Шагнув вперед, он понял, что падает лицом вниз, в зеленую траву, прямо под ноги Смерти.

Удара о землю не последовало, он проваливался в темноту, опускаясь все глубже и глубже. Когда далеко впереди замерцал свет, Снейп каждой клеточкой своего существа потянулся туда, и его поволокло вперед. Казалось, что его влечет по длинному туннелю, а там, где-то впереди – выход. Пятнышко света увеличилось, закрывая обзор. Теперь он уже не летел вперед, а, наоборот, падал на гигантский молочно-белый диск. И прежде чем полностью раствориться в его свечении, Снейп услышал:

– И не вздумай потом сказать, что найти себе жену – невыполнимое дело. Достаточно просто открыть глаза и посмотреть…

***

– У тебя вышло, братец?

– Кажется, да.

– Не могу поверить!

– Я тоже, братец, я тоже.

***

– Профессор, профессор! Что с вами? – докучливый звук пробился сквозь туман беспамятства.

«Кто это там разрывается?»

– Профессор, сэр! Да очнитесь же вы! – продолжал зудеть девичий голосок.

«Девичий? Кто?»

Думать получалось с трудом. Надо открыть глаза. Не получается – так тяжело, так больно…

– Вы же сами сказали прийти в четыре, сэр. Не пугайте меня так! Вы полежите немного, я сбегаю за мадам Помфри.

«Дура. Летучий порох на каминной полке. Так быстрее».

Помфри видеть не хотелось. Раздует из маленького недомогания смертельную болезнь, потом из лазарета не выберешься.

– Или я сама все сделаю, есть же у вас здесь какие-то зелья.

Северус услышал удаляющиеся шаги и звяканье бутылок в кладовке.

«Не сметь! Поставь все на место и убирайся!»

Черт! Да это же Грейнджер! То-то она ныла о взыскании! Ее тут только не хватало.

– Вот, сэр, бодрящее зелье, – взволнованная девушка торопливо приложила пузырек с лекарством к посиневшим губам зельевара. Северус инстинктивно глотнул и закашлялся, а Грейнджер продолжала: – Вот так. Вы просто молодец, профессор. Откройте же глаза! Ну, посмотрите на меня!